Легенда: Борис Смелов / апрель 2018

Легенда: Борис Смелов / апрель 2018

Творчество Бориса Смелова – ценное и яркое явление петербургской культуры 1970-х–1990-х годов, с Петербургом связанное, Петербургу посвященное и Петербургом определенное. Созданный им черно-белый образ города, ставший ключевой темой работ, является самым выразительным высказыванием, которое было сделано об этом городе в конце прошлого века, равное по своему значению поэзии Бродского.
Каждая фоторабота Смелова — это воплощение того, что лежит на дне сознания, и что является только во снах и фантазиях, ибо воспоминание – одна из форм фантазии. Случайные мгновения сплетаются в важное послание, в цельный текст о городе и его неповторимой выразительности. В остроте переживаний подобных моментов и заключается неповторимый почерк Бориса Смелова, – то, что он сам называл «интуитивной фотографией». Его творчество, сочетающее гармонию случайного и вечного, эмоционального и культурного, – лучшая иллюстрация этой особенности фотографии.
Произведения Смелова сопоставимы с самыми высокими образцами мировой фотографии, с произведениями Картье-Брессона, Дуано и Кертиса. Критики и профессиональные фотографы единогласно признают его одним из лучших европейских мастеров. Любой более или менее заметный петербургский фотограф сегодня не избежал его влияния.

Борис родился 13 марта 1951 года в Ленинграде.
Ребенком посещал фотокружок при Дворце пионеров имени А. А. Жданова, затем пришел в старейший фотоклуб страны при Выборгском Доме культуры.
В 1960–1970-е годы любительские фотоклубы стали важной площадкой для обмена опытом и творческих бесед. Однако строгая цензура, пристрастно изучавшая каждую выставку, а также конформизм клубного руководства вынуждали молодое поколение уходить и формировать свои, более тесные группы. Борис Смелов начал посещать мастерскую при Доме культуры Пищевой промышленности, где по вечерам печатали и обсуждали свои снимки профессионалы.
Друзья ввели фотографа в круг поэтов и художников, которые собирались в кафе «Сайгон» на углу Невского и Владимирского проспектов. По приглашению поэта Константина Кузьминского Борис участвовал в знаменитой квартирной выставке «Под парашютом» (1974), снимал галерею портретов героев петербургского андеграунда.
Параллельно Смелов трудился как фотограф: сначала в Комбинате декоративно-оформительского искусства, затем – в издательстве «Художник РСФСР».
В 1976 году в Выборгском Доме культуры открылась персональная выставка Бориса Смелова, которая не просуществовала и суток: по распоряжению цензоров из областного комитета КПСС все работы были сняты. Недовольство цензоров могла вызвать минорная тональность снимков, которая противоречила открыточным видам города.
Этот инцидент закрыл для Смелова возможность выставлять работы официально, поэтому вплоть до Перестройки фотограф участвовал только в нелегальных квартирных выставках. В 1977 году он получил Золотую медаль за репортажную серию на 11 Международном салоне фотоискусства в Бухаресте.
В конце 1980-х годов творчество Бориса Смелова обратило на себя внимание коллекционеров и музеев по всему миру. Его фотографии демонстрировались в США, Германии, Великобритании, Финляндии.
В 1990-х годах Смелов и тесный круг его единомышленников создали группу «Пунктум», название которой было заимствовано из знаменитой книги по теории фотографии «Camera Lucida» французского культуролога Ролана Барта: «пунктум» отсылал к способности фотографии, изображающей случайную деталь, пробуждать в зрителе глубокое чувство.
Борис Смелов трагически погиб 18 января 1998 года. Он похоронен на Смоленском кладбище.

Смелов Б.И.  "Весенняя охота на лягушек. 1994."

Смелов Б.И.
«Весенняя охота на лягушек. 1994.»

2018 год стал особенным для жителей Санкт-Петербурга. Город на Неве отмечает 315 юбилей. Журнал «Foto сфера» просто не мог пройти мимо столь знаменательного события и не вспомнить легенду классической петербургской фотографии — Бориса Смелова, снискавшего мировое признание у профессиональных фотографов, критиков и ценителей искусства. Каждая его работа, посвященная Петербургу, не просто фотокарточка, передающая краеведческую реальность, а некое интеллектуально-эмоциональное и загадочное высказывание о любимом городе, наделенное элементом случайности. Мария Снигиревская, приемная дочь и ученица Бориса, согласилась поговорить с нами о его жизни и творчестве.

Смелов Б.И.  Без названия. 1990-е

Смелов Б.И.
Без названия. 1990-е

 

Екатерина Курбанова: Мария, расскажите, как Борис пришел в фотографию?

Мария Снигиревская: Борис стал заниматься фотографией с 13 лет, после того, как его мать подарила ему фотоаппарат. Фотографии он учился во Дворце Пионеров (Аничков Дворец), где был тогда замечательный детский фотокружок.

Екатерина Курбанова: Каким он Вам запомнился?

Мария Снигиревская: Я познакомилась с ним, когда он был еще молодым, но уже замечательным фотографом. Он потряс меня своими работами, он потрясал всех. Такого никто не видел. Его ценили друзья, художники и фотографы. Мы достаточно быстро нашли с ним общий язык. Борис стал для меня как старший брат. Мы вместе ходили на съемки, и я училась у него искусству фотографии.
Я бы назвала его настоящим петербургским интеллигентом — веселым, остроумным и легким в общении. У него было очень много друзей. Любил своего спаниеля Тото и кота. Однако ему достаточно тяжело было на этой земле. Его очень тяготил быт, вся земная жизнь с ее пустотой. Для него ничего не существовало, кроме творчества. Он много читал, но это чтение оптимизма не прибавляло. Даже было ощущение, что он как будто отбывал срок. Борис рано умер, всего в 46 лет, тем не менее, он многое успел сделать и многое еще бы мог сделать.

Екатерина Курбанова: Жена Бориса и Ваша мама, Наталья Жилина, также являлась представителем творческой профессии. Как они уживались вместе?

Мария Снигиревская: Да, мама была живописцем. В целом они жили достаточно гармонично в этом союзе. Если и случались ссоры, то не из-за бытовых вещей, а по причине неких творческих разногласий. Быт как таковой не имел значения, он существовал сам по себе. Борис советовался с ней по поводу своих работ, она принимала участие в их отборе. В действительности такой тандем оказался очень удобен, поскольку мама, будучи натурой творческой, но не имеющей никакого отношения к фотографии, могла дать более объективную оценку.

Смелов Б.И. "Канал Грибоедова. 1978"

Смелов Б.И.
«Канал Грибоедова. 1978″

 

Екатерина Курбанова: Мария, расскажите нам о Петербурге Бориса Смелова.

Мария Снигиревская: Он просто восхищался городом и не любил уезжать из него дальше Павловска и Петергофа.
У него были свои места для съемок. В основном это Васильевский остров и округ Коломны – Никольский Собор, Львиный мостик, Новая Голландия. Борис чувствовал, куда и в какой момент надо прийти, когда там будет нужный свет. Необходимая Борису ситуация «ловилась» в определенных местах, в определенное время. Иногда он туда кубарем бежал! «Leica» у него всегда была с собой, поэтому он находился в постоянной боевой готовности поймать этот момент. Мы так и ходим по всем этим местам. Они каждый раз раскрываются по-новому. Он любил запечатлеть некое состояние погоды и света — графичную зиму, туман, солнце сквозь тучи, небо…

Екатерина Курбанова: Помимо городских пейзажей Борис интересовался также и натюрмортом, что нашло отражение в невероятном количестве его работ. Где он находил эти многочисленные предметы?

Мария Снигиревская: В то время была мода на все новое, старые же вещи попросту выбрасывались либо сдавались в комиссионные магазины. Борис, мама, я, да и многие наши знакомые все собирали и покупали по небольшим ценам. Так складывались целые коллекции и интерьеры, послужившие в качестве реквизита для съемки.

Екатерина Курбанова: Все мы знаем фотографа Смелова по его таинственным черно-белым работам. Ставил ли он эксперименты с цветом?

Мария Снигиревская: Он делал и в цвете, но самые интересные его работы все же черно-белые. Цветные фотографии были недолгосрочными из-за качества материала, да и черно-белая гамма более выразительна.

Екатерина Курбанова: Как эволюционировали работы Бориса с годами?

Мария Снигиревская: Он менял со временем сюжеты, но всегда оставался верен своему стилю на протяжении всего творческого пути. Сильных изменений не было. В последние годы Борис много снимал на инфракрасную пленку, которая была очень эффектной. На ней слишком красиво сразу все получается, но из-за этой «красивости» сразу что-то теряется. Однако Борису удалось вписать ее в свою идею.

Смелов Б.И. "Обезьянка. 1982"

Смелов Б.И.
«Обезьянка. 1982″

Екатерина Курбанова: Некоторые фотографы экспериментируют с техникой проявления фотопленки. Борис входил в число таких людей?

Мария Снигиревская: Он следовал правилам классической схемы, поэтому каких-то особых секретов не было. Техника есть техника, и не нужно ничего выдумывать, ведь творчество и замысел рождаются в построении композиций.

Екатерина Курбанова: Как он относился к коммерческой съемке, ведь многие творческие люди просто не приемлют определенные ограничения?

Мария Снигиревская: Борис в любых ситуациях ответственно подходил к работе, вне зависимости от того, что нужно было снимать, и старался привносить в нее что-то свое.

Екатерина Курбанова: После персональной выставки в 1976 году, которую закрыли по решению цензоров, Смелов лишился возможности официально выставлять свои фотографии вплоть до Перестройки. Что было потом, когда все запреты остались в прошлом?

Мария Снигиревская: Ту выставку просто сорвали со стен, и Борис очень тяжело переживал в тот период. В перестроечное время его творчество оказалось в «неконцепте», то есть, выражаясь современным языком, просто не в тренде. С одной стороны, в девяностые можно было уже все, но, с другой стороны, чистое творчество стало неактуальным, и сместились акценты в пользу некой обезличенной и выдуманной моды, пришедшей к нам с Запада. Интересы общества изменились. Такая тенденция сохраняется и по сей день. Я в свое время хотела получить грант на издание книги про Бориса, но не удалось. Все, кто занимается концептом, очень активные люди, умеющие толкаться локтями. Борис и многие мои знакомые — это другие люди по своей сути. Они преданы чистому творчеству, а не рыночным отношениям, в отличие от концептуалистов.

Екатерина Курбанова: Но несмотря на несоответствие этому концепту, работы Бориса все же нашли своих почитателей как среди соотечественников, так и среди иностранных коллекционеров. Как о нем узнали на Западе?

Мария Снигиревская: После Перестройки сразу же заинтересовались нашими фотографами и художниками. Иностранные коллекционеры съезжались толпами, скупая живопись и фотографию. Мы попали в знаменитую коллекцию Нортона Доджа. Он присылал агентов по всей России. Всем же было интересно, что происходит в стране после железного занавеса. Ну и деньги все же были другими. Фотографы тесно общались друг с другом, молва передавалась из уст в уста. Кто нас знал, приводили покупателей домой.
Борис с московскими фотографами также был в Америке, где их работы покупали серьезные галереи. Ему очень нравилось, что его труд находил отклик, в том числе и материальный.
Сейчас Запад стал меньше покупать, так как Россия стала такой же страной, как и все остальные.

Екатерина Курбанова: Творчество Бориса оказало влияние на своих современников и последователей, однако его единственной ученицей были Вы. Почему так?

Мария Снигиревская: Я с 12 лет стала учиться у него фотографии. Приходилось как клещами вытягивать из него информацию, поскольку он терпеть не мог преподавать. Да и как-то так получилось, что желающих больше не нашлось. Те, кто хотел научиться технике съемки, шли в специальные заведения либо брали уроки у других фотографов. Был и взаимообмен опытом, конечно же. Научить можно исключительно технике, а дальше все зависит от того, насколько у человека хватит способностей. Да и результат получается только в том случае, если вы постоянно вместе.

Екатерина Курбанова: Мария, в Ваших работах улавливается связь с творчеством Бориса…

Мария Снигиревская: Безусловно, Борис являлся моим учителем, но чтобы сделать что-то новое, надо было «отпочковаться» от учителя. То, что нравится, оно прорастает где-то внутри. И это очень интересный процесс, при этом важно сохранять корни. Мне в моем творчестве помогает совокупность увлечения живописью и фотографией.

Екатерина Курбанова: Как вы оцениваете состояние фотографии сейчас? Может быть, у Вас есть свои любимые мастера фотографии и живописи?

Мария Снигиревская: В целом мне мало что нравится из современных работ, но это и нормально. Я не все вижу, и нет времени на все ходить. В цвете мне нравятся Георгий Пинхасов и Борис Савельев.
Если говорить о мировых именах, импонируют работы Йозефа Судека, Анри Картье-Брессона, Ансела Адамса, Андре Кертеша. Любимых художников у меня много. Это, конечно же, и моя мама — Жилина Наталья, круг Арефьева, Ван Гог, Джорджо Моранди, Джованни Беллини, Эдвард Хоппер и многие другие.

Екатерина Курбанова: Где поклонники творчества Бориса могут приобрести его работы?

Мария Снигиревская: Работы Бориса и мои продаются в московской галерее «Frolov Gallery».

18 января 2018 года в Главном штабе Государственного Эрмитажа открылась экспозиция «Борис Смелов», на которой представлено двадцать работ фотографа из собрания Эрмитажа, переданных в дар музею коллекционером Н.Н.Гордеевым в 2015 году.

Текст: Екатерина Курбанова
Фото: Борис Смелов

+10

Авторизация


Регистрация Забыли пароль?

Регистрация

Пароль не введён


Генерация пароля

Регистрация