Чем отличается парадный портрет от комплементарного? А психологический от художественного? Да и может парадный портрет быть, например, психологическим?
Несомненно, все направления даны для упрощения и каталогизации творчества. С одной стороны это верно — чтобы не утонуть в изобразительном океане, нужно строить «лягушатники». Для автора же такое определение бессознательно вгоняет в некие рамки и ограничения. Ведь люди привыкают, что художник работает в одном ключе, а когда вектор его развития немного меняется, это вызывает некоторый резонанс непонимания и публика требует возвращения к истокам. Так ей легче — уже есть определенное понимание. Новое всегда принимают с опаской и неприязнью. Но лишь поначалу. Со временем свыкаются.
Я снимаю девушек и не могу однозначно определить то направление, в котором это делаю. Некое спокойствие придает то, что у меня нет безумных декораций, огромных павильонов и даже реквизита. У меня есть люди. И свет — солнечный или импульсный. В этом плане я абсолютно спокоен — никаких подготовок. Встречаемся в определенное время в определенном месте и работаем. Я снимаю, а девушка… Нет, она вовсе и не позирует — она думает, что позирует.
И все же, почему интимный портрет? «Где интим то?» — спросил однажды у меня мой товарищ. Действительно, где? Девушки не полуголые, позы у них вовсе не шаловливые, да и ведут они себя вполне сдержанно. Откровенный интим здесь разглядит разве что слепой. Обманули?!
Приведу вам одно сухое определение. «Интимный портрет — портрет на камерном однородном фоне, показывающий доверительные отношения между портретируемым и художником». Бинго!
Человек (в моем случае — девушки) — бесконечный источник исследования. Каждая из них невероятно уникальна. Индивидуальный характер, манера поведения, взгляд, стиль общения — ничего не повторяется. Самое главное — вовремя это увидеть и зафиксировать. А чтобы увидеть, нужно к этому подбираться. Индивидуальная девушка — индивидуальный подход. Все просто. Даже слишком.
В конце 19 века Ван Гог был увлечен темой крестьян. Он жил среди них какое-то время и писал картины. Но одно дело просто наблюдать за работой крестьян, а потом переносить свои впечатления на холст, или стать одним из них, мыслить, как один из них и чувствовать абсолютно то же. То есть полное внедрение в среду.
У меня очень похожий подход. Я стараюсь быть наравне с девушками, свести все различия между нами к минимуму, понять их стиль мышления, узнать их переживания и волнения. Конечно, задача очень сложная, поскольку мировоззрение женщин совсем другое. И понять его бывает порой невозможно. Что уж говорить о том, чтобы проникнуть в их голову! Это сверхзадача. Но именно такую цель я и ставлю перед собой во время съемки. Если я хочу получить на фотографии девушку, а не «образ девушки», который сложился за время работы, необходимо встать на ее сторону, посмотреть на мир ее глазами и попробовать почувствовать, как чувствует она. Очень важно посмотреть на себя глазами того человека, которого ты снимаешь. Стать одним из «крестьян».
Так уж сложилось, что с девушками мне договориться намного проще, чем с мужским населением. Первые слишком нелогичные, а последние чересчур упрямые. Выбирая из двух зол наименьшее, я остановился на первом и не прогадал.
Каждая съемка — приключение, в течение которого ты пытаешься выяснить, что волнует портретируемого, почувствовать ход его мыслей и уловить то состояние, которое возникает между вами. И все это каким-то образом нужно сохранить на фотографии! И не забыть при этом оставить часть себя, как автора. Другими словами, работа с моделью похожа на лепку из пластилина. Сначала материал довольно тверд и неподатлив, но стоит его немного разогреть, привыкнуть к фактуре и помять в руках, как начинают возникать формы. И остается определиться, в каком направлении дальше двигаться — начать с чего-то привычного, постепенно видоизменяя, или с самого начала двигаться интуитивно, на ощупь, не задумываясь о результате. Последний путь очень интригует — либо откроется что-то новое, либо упрешься в шаблон. Но оно того стоит!
Самое опасное, что может подстерегать на съемке — ваши мысли. Чудовищные, противоречивые, неспокойные мысли. Постоянно в голове будет вертеться какой-то вопрос — так ли стоит модель, верны ли настройки на камере, что мне сказать ей, почему она на меня так смотрит? Этот шум невероятно опасен. Из-за него можно не получить финального кадра, потому что он будет кричать вам – «Ну все, заканчивай! Мы получили что хотели. Быстрее пойдем обрабатывать!» Этот шум будет постоянно поставлять вам новую порцию мыслей, не давая сконцентрироваться на главном — работе с моделью, психологическом настрое и эмоциональной отдаче. Порой это очень сложно — оставить все свои бытовые проблемы дома. Если вовремя не захлопнуть соответствующую дверь в вашей голове — пиши пропало. Фотография строится в вашем сознании, а камера выступает посредником между головой, сердцем и моделью. Освободите сознание, прежде чем делать высказывание. Позвольте сердцу вести вас. Спорить и отвергать будете позже. Было бы что.
Работа с моделью чем-то напоминает работу укротителя. Не иначе! Модели бывают двух типов — активные и пассивные. Первые крайне инициативны и вовремя не остепенив ее, вы можете потерять штурвал капитана съемочного процесса. Говоря, остепенив, я конечно, немного утрирую — модель должна почувствовать вашу уверенность и знание того, что вы хотите получить от нее, даже если вы молчите. В противном случае она будет думать, что вы не знаете, чего хотите добиться от нее, тем самым давая ей возможность самой управлять съемочным процессом. Этот путь ведет совсем к другому результату, нежели тот, который вы задумывали. Будьте достаточно смелыми в своей работе и не позволяйте другим управлять вашими мыслями.
Пассивные модели несколько другие. Они чем-то напоминают сою — без вашей начинки кушать ее невозможно. Такие девушки стойко выполняют все ваши требования — они знают, кто главный. Статично замереть, сто раз подпрыгнуть, пять шагов вперед и стойка на голове — лишь бы вы говорили, что надо делать. Вряд ли девушка будет с вами спорить — она знает, что это ее работа.
Нельзя оставить без внимания вопрос света. И здесь я всегда вспоминаю Юрия Норштейна, замечательного мультипликатора и режиссера. Человек, постоянно находящийся в ограничении искусства, создает искусство безграничное!
Однажды он рассказывал, как спустя какое-то время после выхода «Ёжик в тумане», его пригласили в Pixar. Очень уж людям из Калифорнии хотелось узнать, как Норштейн снимает свои мультфильмы, каким оборудованием пользуется и сколько денег в это вкладывает. Он рассказал, показал и даже у них на глазах воспроизвел фрагмент мультфильма. Представляете глаза этих людей, гигантов компьютерной анимации, создавшей «Историю игрушек», когда Юрий Норштейн достал из своего чемоданчика щипцы, кальку и вырезанного из картона ёжика, и начал все это перемещать на столе. Мало того, что ёжик двигался, он еще и был в тумане — калька создавала такой эффект. Удивлению не было предела, ведь от него ожидали чего-то другого, точно не рукоделия. Норштейн был для Pixar первобытным человеком, создающим наскальные рисунки в век компьютерных технологий. Ремесленный художник.
У Норштейна не было дорогущих компьютеров, огромных киностудий и супероборудования. У него были всего лишь щипцы, калька и картон. Это и есть ограничения. Зато у него была мечта — создать мультфильм, в который он мог бы влюбиться. А влюбившись сам, ты влюбляешь в это и других. Это и есть искусство.
В заключение хочу привести цитату одного искусствоведа, Франческо Бонами: «Искусство существует и для тех (и прежде всего для тех), у кого нет денег, но кто умеет мечтать — и кому для этого больше ничего не нужно».
www.ryzhovmichael.com
vk.com/ryzhovmichael
Текст и фото: Михаил Рыжов
0